Воронцов Николай
Интервью газете “Гаудеамус”, 2005
– Николай, расскажите, как началась Ваша деятельность. Когда Вы стали заниматься рисованием?
– Мне всегда смешно говорить об этом. Я ведь не профессиональный художник. Просто взял и в 22 года – точно помню! – начал рисовать. До этого вообще не рисовал. Так бывает. Человек проживает несколько жизней. В одной жизни одним занимается, а во второй – может заняться чем-то совершенно иным. Я был студентом, и меня не всё устраивало. Это были те времена, те годы, когда человек себя ищет, перед выбором оказывается. Нормальный умный человек всегда хочет найти такую сферу, в которой он принёс бы наибольшую пользу и получил при этом удовольствие.
– А где Вы учились?
– В Институте точной механики и оптики. Инженер-теплофизик по образованию. Еще на 1-ом курсе препод по физике Алиев Фуад Мамедович ( неужели я до сих пор помню фамилии из прошлого 77-го года?) сказал мне что я хороший парень, но плохой студент. Я практически ничего уже не помню из теплофизики. Стране такие специалисты не нужны. Однажды в 1981 г. я попал случайно на выставку карикатуры во Дворец Молодёжи. И там на выставке, будучи в шоке от увиденного, я решил, что стану художником-карикатуристом. До этого я пытался заниматься кино, даже купил кинокамеру, но это мне показалось слишком сложным: надо ведь с камерой ходить, бегать и убегать, а также проявлять пленку! А тут просто — лист бумаги, тушь, перо и вся жизнь с ее парадоксами. Смешные бумажные прямоугольники. Познакомился с ребятами с той выставки, сказали, давай, рисуй, молодец. Стал ходить в клуб карикатуристов. Карикатуристы все были бородатыми. Кроме женщины-карикатуристки. Карикатуристы были мои университеты.
– И это был первый шаг к профессионализму?
– После года таких занятий, я понял, что я законченный карикатурист. Еду в трамвае — вижу карикатуру, чищу картошку — снова вижу карикатуру. Я закончил институт, пошёл работать во ВНИИ, умело притворяясь инженером-теплофизиком. Так и жил пять лет — с 8-15 до 17-15 ( обед с 12-00 до 12-48) был инженером, с 17-15 до 8-15 был карикатуристом. Потом на работе со мной смирились и последний год я даже работал фактически инженером-карикатуристом. Рисовал юбилейные альбомы сотрудникам, оформлял стенгазеты и молнии.
– Выходит, первые рисунки появились в кругу друзей?
– Да. А потом была газета «Ленинские искры». Меня пригласил карикатурист Жора Светозаров, который там главным художником работал. Решайся, говорит. Бросай свой ВНИИ, говорит, и приходи, говорит. Я взял да и уволился из своего научно-исследовательского института. Родители мои как узнали, в ужас пришли – у меня ведь профессия настоящая была, а что такое художник? Бородатый, пьяный, непутёвый, денег толком не получает, только голых баб рисует.
– Такой уж стереотип.
– Стереотип, да. Вот так, в 1988 году я стал профессиональным художником, потому что в трудовой книжке появилась запись — художник, газета “ Ленинские искры”. Несколько лет там искрил, потом пошел на повышение в газету Час Пик рисовать карикатуры. Линчевал, бичевал недостатки и пережитки социалистического прошлого. Веселое было времечко… Мы были тогда пьяны от свободы. Сейчас правда болит голова с похмелья.
– А был ли какой-нибудь любимый художник, который вдохновлял?
– Вдохновляла меня Муза Владимировна и бухгалтер, выдававший гонорары, а также многочисленные художники, работники веселого цеха. Одни из любимых – это карикатуристы из «Крокодила» 20-60-х годов, это были большие мастера, настоящие художники, люди, которые «зажгли» меня. Малаховский, Антоновский, Ротов, Ганф, Радаков, Радлов, Ведерников (еще много других, будем экономить газетное место и прервем перечисление мэтров). В детстве я очень много книжек прочитал. Сейчас у меня склероз, многие я уже не помню. Зато помню хорошо книжку Николая Носова «Незнайка на Луне». Там были классные иллюстрации. Я специально ходил в читальный зал читать про Незнайку и рассматривать картинки, потому что книгу на дом не выдавали, она была единственной в нашем маленьком городе Шепетовка, где я жил. А потом, когда уже вырос, я узнал, что эти замечательные картинки нарисовал Генрих Вальк, который помимо того, что иллюстрировал детские книги, работал в журнале «Крокодил». Многие художники из этого журнала успешно работали в именно детской литературе. Иван Семёнов, Герман Огородников, Валерий Дмитрюк. Это те люди, которые меня воспитали. Потом позже было знакомство с европейскими художниками юмористической графики Семпе, Рейзер, Дюбуа, Франсуа, Блох, Росс, Куннас, Петричич, Шоломоун…
– «Самсон и Роберто» – ваш первый опыт работы с художественным произведением для детей?
– Первая книга вышла ещё, когда работал художником в «Ленинских искрах», раскраска под названием «Сказки кота Васьки». Я был и автором, и художником. Это было в 1989 году. А потом я делал книги для издательств «Лениздат», «Северо-запад», «Детская литература», Дрофа, Каравелла. Для “Амфоры” я делал Хулиганские стихи Олега Григорьева. Для Прайм-Еврознак Волчонок по прозвищу УХ! Они также переиздали моего Занимательного Мюнхаузена..
– И, конечно, «Азбука».
– «Азбука», конечно, сделала большой рывок в издании детской литературы. Года 4 назад они выпустили переводную норвежскую книгу Ингвара Амбьернсена «Самсон и Роберто». Там были чёрно-белые оригинальные норвежские иллюстрации, очень стильные, но слишком взрослые. Однажды меня пригласил Максим Крютченко и предложил поработать над переизданием «Самсона и Роберто». С новыми картинками, русифицированными. Самсон и Роберто точка Ру. Мне дали большую творческую свободу, позволили пошалить при оформлении. Я позволил себе дополнить книгу персонажами, историями и приколами, которых не было у автора. И когда я через полгода принёс готовую книжку, её сразу приняли. Получилось такое «Норвежское Простоквашино».
– А есть у Вас какое-то понятие идеальной детской книги?
– В мире нет ничего идеального. Сам человек не идеален. Поэтому и книжки не может быть идеальной. Мне, например, нравятся детские книжки, написанные ироничным писателем и проиллюстрированные ироничным художником. И чтобы они были добрыми. А картинки были цветными, но не пестрыми. Персонажи чтобы были забавными. И чтобы обязательно был Злодей Злодеевич, который конечно зловещий, страшный, небритый, сам не местный, у бабушек батоны отбирает в темном переулке, но все время наступает на грабли или в неподходящий момент у него лопается резинка от трусов! Еще должно в детской книге быть много деталей, десять тысяч, не меньше. Дети любят их рассматривать. Да и взрослые любят. На собственном примере знаю.
– Ну а с «взрослой» литературой доводилось работать?
– Взрослые книги опять же для «Азбуки» делал. Т.н. «двуллер». Такой новый жанр. Есть триллер, а это двуллер. Это была вполне взрослая книжка с картинками, стилизованными под комикс. Достаточно необычный для меня стиль, близкий к западно-европейскому комиксу. Много динамики, драк, а также всяких «бум-бум», «вжик!», «хрясь!», “шарах!”, “чпок!”. Конечно я оформляю в основном ироничные книжки. «Вопросы ниже пояса» о сексе, куда же без него! «Рашен водка» о водке, когда же без нее! “Маленькие, но гордые птички” о наших братьях меньших, которые то приятно чирикают, то противно каркают.
– А есть ли какая-то книга, не дающая покоя? Возможно, мечта, какой-нибудь интересный проект?
– Толковый словарь Ожегова. Я серьёзно. Сколько слов в этой книге! А сюжета нет, и это приятно. Можно и покуражиться. Толковый словарь – и с картинками. Любое слово можно проиллюстрировать, и даже союз “и”. По-моему, получилось бы забавно.
– По поводу Ваших героев. Какой-нибудь любимый персонаж есть у Вас?
– Много, на самом деле. Самые любимые мои персонажи появились лет десять назад, когда работал карикатуристом в газете «Петербургский Час Пик». Алкоголик Сёмен Бородюк (сейчас наверно совсем опустился , продал задешево квартиру на Рубинштейна риэлторам из агентства недвижимости и переехал в Лодейное поле), профессор Мочалкинд (уехал на историческую родину), полковник Картошкин (работает охранником на рынке и клянет Чубайса). Хорошие были персонажи! Много картинок помогли нарисовать. Еще был слон Африканыч. Тоже из Питера уехал Потому что на каждом углу только и слышал от ленинградцев: “Понаехали тут всякие, проходу не дают!” Копилку-поросенка Наф-нафа тоже нежно люблю. В 90-е он пытался заниматься бизнесом, но дефолт 1998 года разбил все его мечты о богатстве. Говорят, его недавно видели в переходе метро “Владимирская”. Цепляет пассажиров за джинсы, просит 10 рублей на операцию. А вот горячо любимый персонаж Грицько — мой земляк. Я Микола (так у меня в паспорте, выданном в Украине в 1976 году было записано), а он Грицько. Правда, в отличие от Грицько, я сало не люблю. Недавно его встретил на рынке возле Старой деревни, привез ковбасу, сало, рульку и цыбулю продавать. А ещё очень люблю котов. В 86 году я даже написал и нарисовал Дневник Кота Хрюнделя. Вообще, ещё много проектов и персонажей, которых до ума следует довести, а некоторых персонажей можно и с ума свести.
– А свою собственную книгу никогда не хотелось написать?
– Детскую, безусловно. Пока ещё не знаю, только планы. Должна быть иллюстрированная книжка с простым текстом. Жалко, что все хорошие простые тексты уже написаны… “Чижик-Пыжик где ты был, на базаре водку пил!”. Или. “В лесу родилась елочка, в лесу она росла, зимой и летом стройная, зеленая была!” Сколько всего можно здесь напридумывать и нарисовать! Волк, Красная Шапочка, охотник под елкой, зеленые человечки на охотнике, зайчишка, браконьеры, кабальеры, гондольеры, карабинеры и Рабинеры. Широкий простор для творчества!
– Всё это очень близко мультипликации.
– Да, по восприятию мои книжки мультяшные. Если взять мою книжку, быстро пролистнуть одним движением “шух!” все страницы, то в глазах зарябит как после мультика про Покемонов. По «Самсону и Роберто» даже был коротенький рекламный ролик. Но на самом деле, чтобы всерьёз заняться мультипликацией, надо много учиться. Это ещё целый отрезок жизни. Жизнь коротка, так говорил старейшина Беззубый Лось из книги “Неандертальский мальчик”.
– Расскажите, как проходит работа «писатель – художник»?
– Еще работая карикатуристом, редакторы знали, что мне не надо давать читать статьи, достаточно назвать ключевое слово или фразу из статьи. И картинка получалась неожиданная и смешная. А когда я читал статью, картинка получалась вымученная. Мои книжные авторы, как правило, зарубежные, поэтому контакта нет. У каждого писателя, безусловно, своё видение, свой взгляд. И начинается… морока начинается. Взаимные претензии. Любимый мой автор Рудольф Эрих Распэ. Когда я иллюстрировал книжку “Занимательный Мюнхаузен”, Распэ совсем не вмешивался в творческий процесс. Из восемнадцатого века сложно. Идеальный вариант, конечно, когда писатель и иллюстратор – одно лицо.
– И напоследок. Над чем Вы сейчас работаете?
– Работаю над «Неандертальским мальчиком и кроманьонцами», это заключительная книжка из серии про неандертальского мальчика. И приступаю рисовать «Малютку Волка», вторую и третью часть. Недавно сделал буклет для Большого театра к балету «Чипполино». А вообще, главным условием творчества для меня всегда является сладкое слово свобода. В последнее время я с удовольствием работаю с такими издательствами, которые это понимают.
Интервью в газете “Книжное обозрение”
2006 Николай Воронцов: «Это был мой рок-н-ролл»
Недавно в «Азбуке» вышла третья книжка Лучано Мальмузи о неандертальском мальчике. Как и первые две, как и «Малютка Волк», как и «Самсон и Роберто», она проиллюстрирована Николаем Воронцовым, чьи работы, можно сказать, расширили само понятие книжной иллюстрации. И мы решили, что пора уже познакомиться с художником поближе.
-Николай, книжки с Вашими иллюстрациями стали особенно известны только в последние три-четыре года. Так и хочется спросить: где ж Вы до того прятались?
-Долгое время я сидел в шкафу и рисовал карикатуры. Иногда я вылезал из шкафа, чтобы отнести картинки в редакцию, выпить винца, – и обратно в шкаф. Так продолжалось лет десять, и скоро карикатуры стали вытеснять меня из шкафа. Нужен был глоток свежего воздуха, детская книжка с картинками. Если точнее, то книжка-раскраска “Сказки кота Васьки”. Лениздат 1989 год. Сам придумал, сам нарисовал, дети расскрасили. Потом были долгие поиски своего стиля, издательств. Были книги, в которых я тогда отрабатывал свой подход к иллюстрированию — Хармс, Успенский, Шевчук. В 1994 году питерское издательство “Каравелла” предложило оформить “Приключения Мюнхаузена”, сооблазняя творческой свободой. “Каравелла” не знала, в какую пучину вовлекает себя. Я всласть порезвился с бароном: заставлял его проваливаться сквозь землю прямиком в питерское метро на ст. Площадь Восстания, летать в тыл туркам со шпионской фотокамерой, проходить тест на детекторе лжи. В книге я еще и описал героическую биографию Мюнхаузена. В итоге получилось нечто нахальное и хулиганское. Я придумал этому нечто название — “Занимательный Мюнхаузен” в трех частях: 1. Мюнхаузен жил! 2. Мюнхаузен жив! 3. Мюнхаузен будет жить! Книга была замечена и отмечена дипломом на Всероссийском конкурсе Искусство книги-1995. Маленькое Издательство “Каравелла” этим фактом чрезвычайно гордилось. Мне мерещились глобальные планы: “The Дурацкая Книга”, Большая Напольная Энциклопедия размером 30 x 40 см… Но отъезд главы издательства в Москву не дал этим планам осуществиться. В конце 90-х годов, во время сумятицы и дефолтов, у меня были различные книжки — и детские, и взрослые.
-А потом Вам позвонили из «Азбуки»?
-Да, это был 2002 год, когда мне предложили проиллюстрировать норвежскую сказку про Самсона и Роберто. Сотрудничество с «Азбукой» для меня и издательства оказалось удачным. Они искали художника для своего нового проекта, кому-то взбрело в голову пригласить карикатуриста Миколу Воронцова. Мы встретились, поняли друг друга, и я приступил к работе. Залогом успеха трилогии оказалось, я так считаю, предоставление мне полной творческой свободы. Художника не подгоняли, не указывали, не правили. Я очень долго раскачивался, но зато через полгода принес на диске полностью готовый макет книжки. И она получилась, прозвучала, потому что это был мой рок-н-ролл. Я делал ее легко и раскованно, в свое удовольствие. Это мое творческое кредо — делать все в свое удовольствие. Мне хорошо — всем будет хорошо, всем хорошо — мне будет хорошо. Когда беспардонно вмешиваются в мое удовольствие, указывая что, где и как нарисовать, я теряю интерес к проекту. “Если вы такие остроумные, ироничные, нарисуйте это сами и поставьте свою подпись внизу в уголке картинки.” Главной удачей книг про Самсона и Роберто стал мягкий карикатурный стиль иллюстраций и обилие шуточек, приколов, подвохов и экивоков. И еще большая удача состояла в том, что Азбука удачно их раскручивала.
-А Мюнхгаузен. Неужто никто не хочет переиздать его? Судя по Вашему рассказу, это должна быть совершенно замечательная книжка.
-Мюнхаузен в прошлом году был переиздан издательством Прайм-Еврознак. В магазинах я его не вижу, на лотках тоже. Это говорит либо о том, что книжка бездарная, неинтересная, либо издательство не смогло ее донести до читателя. Кстати, в прошлом году я для этого издательства сделал книжку “Волчонок по прозвищу Ух”. Книжка тоже достаточно сумасшедшая, но в магазинах я ее тоже не замечаю. Это в очередной раз подтверждает, что Азбука лучше конкурентов умеет доносить свой товар до точки назначения.
-Ну, судя по тому, что Ваше имя ассоциируется прежде всего с «Азбукой», так оно и есть. Похоже, именно с этим издательством связано большинство Ваших проектов.
-Я не против, пусть ассоциируется. С “Азбукой” мы прекрасно сотрудничаем. За каких-то четыре года я сделал для них (сейчас посчитаю…) шесть взрослых и семь с половиной детских книжек с картинками. В “Амфоре” я оформил “Хулиганские стихи” Олега Григорьева. Должно было последовать продолжение, но увы, детскую редакцию закрыли. Регулярно рисую открытки. И, конечно, карикатуры. Ведь все-таки я больше карикатурист, чем художник-иллюстратор. Карикатурист-иллюстратор.
-А вообще какую книгу Вам самому хотелось бы нарисовать?
-Думаю сделать авторскую книгу с картинками, со словами и со знаками препинания. Еще хотелось бы сделать книжку с российским современным автором, мягким и ироничным. Я несколько лет назад с Крютченко беседовал на тему поиска российских современных авторов. Он со мной был согласен, сказал, что они ищут, пока мол результаты неутешительны. Когда я закончу очередную книгу, это будет весной, попробую Крютченко предложить себе для иллюстрирования Седова и Гиваргизова.
-Ой, как хотелось бы, чтобы все получилось! Седов и Гиваргизов – очень Ваши авторы. А из вышедших книг какая для Вас самая важная-любимая?
-Cамая важная моя книжка “Сказки кота Васьки”, потому что она самая первая. Она как первая любовь, на всю жизнь. При воспоминании всегда щемит сердечко. Далее – “Занимательный Мюнхаузен”. Это была моя первая заметная авторская книга. «Маленькие, но гордые птички», авторская книжка с картинками, «Самсон и Роберто», «Книга Безобразий Малютки Волка», ”Хулиганские стихи” Олега Григорьева.
-В общем, получается, почти все?
-Получается, но не все. Я никогда не бываю доволен своими книжками. Когда держу в руках свежую книжку, рвусь ее заново переделать, хоть завязывай мне рукава за спиной. Я очень люблю учиться, мучиться и еще раз учиться. Мне нравится подсматривать, подмечать у художников, кинорежиссеров, фотографов нюансы и мелочи, которыми должна быть наполнена детская книжка. Хочется верить, что главная моя книжка еще не нарисована.
