Карикатура – чем же так привлекательна

Одной из форм юмора, бесспорно, является карикатура. Идея карикатуры появилась, в общем, недавно, и многие полагают, что она берет свое начало с отдельных гротескных портретов Леонардо да Винчи. Однако Леонардо в основном «изобретал» разновидности, а не метил в узнаваемые мишени, подобно тому как в предыдущие времена описывались существа безобразные по определению, вроде силенов, бесов или вилланов. Современная же карикатура появляется как выпад против узнаваемого реального человека или, по крайней мере, общественной категории; она гиперболизирует некие особенности внешностей (обычно лиц), чтобы через телесный изъян осмеять или изобличить изъян нравственный. Поэтому карикатура никогда не приукрашивает свой предмет, а, напротив, портит его, преувеличивая определенные свойства до уродства. Это позволило многим моралистам говорить о карикатуре как о форме унижения, выводящей человека из равновесия и оскорбляющей его достоинство.

Безусловно, есть карикатуры, написанные с целью унизить объект и вызвать к нему отвращение. Но зачастую, гиперболизируя найденные черты субъекта, карикатура старается глубже вкрасться в его характер. Часто ее цель совсем не в том, чтобы показать «внутреннее» безобразие, а в том, чтобы подчеркнуть физические и умственные качества или черты поведения, которые делают изображаемого милым и приятным. Так что, если бессердечные карикатуры Домье или Гроса показывают моральную низость конкретных людей и типов своего времени, карикатуры на мыслителей и художников, нарисованные Туллио Периколи, являют собой самые полноценные портреты, наполненные глубоким психологизмом и часто граничащие с прославлением.

Это позволяет некоторым исследователям увидеть в карикатуре специфическое эстетическое оправдание уродливого, так как карикатура не ограничивается раскрытием несоразмерности и не гиперболизирует все отклонения в одинаковой степени (то есть великаны и лилипуты Свифта по этой логике — не карикатура, а описание иной формы): хорошая карикатура использует гиперболизацию «как динамический общий прием», и таким образом дезорганизующий формальный элемент делается «органичным». Другими словами, это «прекрасное» изображение, гармонизирующее непропорциональность.

Гармония в карикатуре

«Безобразное» превращает высокое в вульгарное, прелестное в отталкивающее, совершенно прекрасное в карикатуру, так что добродетель становится в ней напыщенностью, а очаровательность кокетством. Значит, карикатура является верхом уродства, но именно в силу того что она четко отображается в искажаемом ею положительном образе, она перерастает в комизм. До сих пор мы всегда находили точку, в которой уродливое может делаться смешным. Аморфное и неправильное, вульгарное и отталкивающее, разрушаясь, способны порождать реальность, которая на первый взгляд кажется невозможной, и это формирует комический эффект. Все данные формулировки применимы к карикатуре. И она делается аморфной и неправильной, вульгарной и отталкивающей — во всей пышности оттенков упомянутых понятий. Она наделена бесконечной способностью модифицировать и соединять их, точно некий хамелеон. Тогда становятся допустимы «небольшая крупность», «слабая сила», «грубое величие», «благородное ничтожество», «неловкая грация», «нежная грубость», «разумная глупость», «бессодержательная полнота» и масса прочих нелепостей…

Сущность карикатуры состоит в том, что она до неузнаваемости гиперболизирует один из элементов некоей формы. Правда, это определение призывает к дальнейшему уточнению. Таким образом, чтобы растолковать карикатуру, к понятию гиперболизации необходимо прибавить иное понятие, а именно непропорциональность между каким-либо моментом формы и всей ее совокупностью, иными словами, понятие отвержения единства, долженствующего существовать в соответствии с понятием формы. Следовательно, если вся форма становится единообразно увеличена или уменьшена во всех своих элементах — что демонстрируют герои Свифта, — ничего истинно уродливого не рождается. Если же какая-либо часть вылетает из целого, отвергая обычные соотношения, которые при этом оставляются в других элементах, появляется смещение и нарушение единого, что безобразно. Диспропорция снова и снова служит нам косвенным напоминанием о форме, отличающейся соразмерностью. К примеру, сильно выдающийся нос может быть очень красив. Но если его размеры утрированы, то прочая часть лица пропадает на его фоне. Вследствие того появляется несоразмерность. Величину подобного носа мы непроизвольно сопоставляем с размерами других элементов лица и приходим к выводу, что ему (носу) не должно быть настолько большим. Излишек величины сообщает карикатурность не только носу, но и лицу, частью которого он является. Но тут необходимо еще одно уточнение. Так, элементарная диспропорция может иметь результатом лишь обыкновенное безобразие, которое еще нельзя назвать карикатурой… Гиперболизация, искажающая форму, должна действовать как динамический фактор, задевающий ее (форму) во всей целостности. Ее дезорганизация должна быть органической. Это понятие как раз и содержит в себе тайну создания карикатуры. В ее дисгармонии через избыток какого-то одного элемента целого возобновляется некая гармония.

Против карикатуры

Карикатуры существовали всегда, даже в самой древности. Мы знаем их примерно с александрийской эпохи. В них подмечалось физическое уродство. В эпоху барокко имелись личные и частные карикатуры — создателями их были, к примеру, братья Караччи, Мителли, Гецци и даже Бернини. По верному замечанию Бодлера, так называемые карикатуры Леонардо да Винчи не были карикатурами в нынешнем смысле слова. В Средневековье имелась политическая картина бесчестящего характера, употреблявшаяся при совершении смертной казни in effigie [лат. — заочно].

Только с конца XVIII века — преимущественно в Англии — возникает карикатура как независимый жанр, и лишь в XIX веке благодаря Домье она делается ведущим курсом в творчестве великого художника. Стало быть, замечательным было не появление на свет карикатуры как таковой, а ее возвышение и трансформацию в настоящую художественную силу. В 1830 году начал выпускаться политический журнал La caricature: «Вальпургиева ночь, демонское сборище, разнузданная сатанинская комедия, временами безумная, временами же наводящая ужас». Здесь можно увидеть намек на генезис карикатуры из самых низов социума. По своей природе она является извращением человеческого характера, в крайних же случаях — привнесением стихии инфернальности (которая есть не что иное, как общность образов, противных человеческим) в человеческую стихию.

Искривление может обретать различные формы, например человек искажается посредством маски. Но, как правило, неосознанный прием искажения используется двумя способами, один из которых может быть наречен позитивным, а другой негативным. Последний отнимает у человека гармонию, форму и достоинство, показывая его уродливым, бесформенным, ничтожным и смешным. Человек, венец Творения, оказывается поверженным и униженным, но сберегает свой человеческий характер. Самая невинная форма похожего развенчания нашла отражение в знаменитых сериях Домье Купальщики и Купальщицы. Это был период, на котором карикатура расправилась с остатками классического Олимпа…

В начале XX в. с появлением нового вида жестокой карикатуры, позорящей человека уже изнутри, образ изуродованного человека, всецело занявший воображение художника, открыто воплотился в людских образах современного искусства; неопытному зрителю они кажутся ужасными карикатурами — и впрямь, они итог порождения бездонных, безнадежных глубин.

http://www.ec-dejavu.net/c-2/Caricature.html

Карикатура – чем же так привлекательна

Одной из форм юмора, бесспорно, является карикатура. Идея карикатуры появилась, в общем, недавно, и многие полагают, что она берет свое начало с отдельных гротескных портретов Леонардо да Винчи. Однако Леонардо в основном «изобретал» разновидности, а не метил в узнаваемые мишени, подобно тому как в предыдущие времена описывались существа безобразные по определению, вроде силенов, бесов или вилланов. Современная же карикатура появляется как выпад против узнаваемого реального человека или, по крайней мере, общественной категории; она гиперболизирует некие особенности внешностей (обычно лиц), чтобы через телесный изъян осмеять или изобличить изъян нравственный. Поэтому карикатура никогда не приукрашивает свой предмет, а, напротив, портит его, преувеличивая определенные свойства до уродства. Это позволило многим моралистам говорить о карикатуре как о форме унижения, выводящей человека из равновесия и оскорбляющей его достоинство.

Безусловно, есть карикатуры, написанные с целью унизить объект и вызвать к нему отвращение. Но зачастую, гиперболизируя найденные черты субъекта, карикатура старается глубже вкрасться в его характер. Часто ее цель совсем не в том, чтобы показать «внутреннее» безобразие, а в том, чтобы подчеркнуть физические и умственные качества или черты поведения, которые делают изображаемого милым и приятным. Так что, если бессердечные карикатуры Домье или Гроса показывают моральную низость конкретных людей и типов своего времени, карикатуры на мыслителей и художников, нарисованные Туллио Периколи, являют собой самые полноценные портреты, наполненные глубоким психологизмом и часто граничащие с прославлением.

Это позволяет некоторым исследователям увидеть в карикатуре специфическое эстетическое оправдание уродливого, так как карикатура не ограничивается раскрытием несоразмерности и не гиперболизирует все отклонения в одинаковой степени (то есть великаны и лилипуты Свифта по этой логике – не карикатура, а описание иной формы): хорошая карикатура использует гиперболизацию «как динамический общий прием», и таким образом дезорганизующий формальный элемент делается «органичным». Другими словами, это «прекрасное» изображение, гармонизирующее непропорциональность.

Гармония в карикатуре

«Безобразное» превращает высокое в вульгарное, прелестное в отталкивающее, совершенно прекрасное в карикатуру, так что добродетель становится в ней напыщенностью, а очаровательность кокетством. Значит, карикатура является верхом уродства, но именно в силу того что она четко отображается в искажаемом ею положительном образе, она перерастает в комизм. До сих пор мы всегда находили точку, в которой уродливое может делаться смешным. Аморфное и неправильное, вульгарное и отталкивающее, разрушаясь, способны порождать реальность, которая на первый взгляд кажется невозможной, и это формирует комический эффект. Все данные формулировки применимы к карикатуре. И она делается аморфной и неправильной, вульгарной и отталкивающей – во всей пышности оттенков упомянутых понятий. Она наделена бесконечной способностью модифицировать и соединять их, точно некий хамелеон. Тогда становятся допустимы «небольшая крупность», «слабая сила», «грубое величие», «благородное ничтожество», «неловкая грация», «нежная грубость», «разумная глупость», «бессодержательная полнота» и масса прочих нелепостей…

Сущность карикатуры состоит в том, что она до неузнаваемости гиперболизирует один из элементов некоей формы. Правда, это определение призывает к дальнейшему уточнению. Таким образом, чтобы растолковать карикатуру, к понятию гиперболизации необходимо прибавить иное понятие, а именно непропорциональность между каким-либо моментом формы и всей ее совокупностью, иными словами, понятие отвержения единства, долженствующего существовать в соответствии с понятием формы. Следовательно, если вся форма становится единообразно увеличена или уменьшена во всех своих элементах – что демонстрируют герои Свифта, – ничего истинно уродливого не рождается. Если же какая-либо часть вылетает из целого, отвергая обычные соотношения, которые при этом оставляются в других элементах, появляется смещение и нарушение единого, что безобразно. Диспропорция снова и снова служит нам косвенным напоминанием о форме, отличающейся соразмерностью. К примеру, сильно выдающийся нос может быть очень красив. Но если его размеры утрированы, то прочая часть лица пропадает на его фоне. Вследствие того появляется несоразмерность. Величину подобного носа мы непроизвольно сопоставляем с размерами других элементов лица и приходим к выводу, что ему (носу) не должно быть настолько большим. Излишек величины сообщает карикатурность не только носу, но и лицу, частью которого он является. Но тут необходимо еще одно уточнение. Так, элементарная диспропорция может иметь результатом лишь обыкновенное безобразие, которое еще нельзя назвать карикатурой… Гиперболизация, искажающая форму, должна действовать как динамический фактор, задевающий ее (форму) во всей целостности. Ее дезорганизация должна быть органической. Это понятие как раз и содержит в себе тайну создания карикатуры. В ее дисгармонии через избыток какого-то одного элемента целого возобновляется некая гармония.

Против карикатуры

Карикатуры существовали всегда, даже в самой древности. Мы знаем их примерно с александрийской эпохи. В них подмечалось физическое уродство. В эпоху барокко имелись личные и частные карикатуры – создателями их были, к примеру, братья Караччи, Мителли, Гецци и даже Бернини. По верному замечанию Бодлера, так называемые карикатуры Леонардо да Винчи не были карикатурами в нынешнем смысле слова. В Средневековье имелась политическая картина бесчестящего характера, употреблявшаяся при совершении смертной казни in effigie [лат. – заочно].

Только с конца XVIII века – преимущественно в Англии – возникает карикатура как независимый жанр, и лишь в XIX веке благодаря Домье она делается ведущим курсом в творчестве великого художника. Стало быть, замечательным было не появление на свет карикатуры как таковой, а ее возвышение и трансформацию в настоящую художественную силу. В 1830 году начал выпускаться политический журнал La caricature: «Вальпургиева ночь, демонское сборище, разнузданная сатанинская комедия, временами безумная, временами же наводящая ужас». Здесь можно увидеть намек на генезис карикатуры из самых низов социума. По своей природе она является извращением человеческого характера, в крайних же случаях – привнесением стихии инфернальности (которая есть не что иное, как общность образов, противных человеческим) в человеческую стихию.

Искривление может обретать различные формы, например человек искажается посредством маски. Но, как правило, неосознанный прием искажения используется двумя способами, один из которых может быть наречен позитивным, а другой негативным. Последний отнимает у человека гармонию, форму и достоинство, показывая его уродливым, бесформенным, ничтожным и смешным. Человек, венец Творения, оказывается поверженным и униженным, но сберегает свой человеческий характер. Самая невинная форма похожего развенчания нашла отражение в знаменитых сериях Домье Купальщики и Купальщицы. Это был период, на котором карикатура расправилась с остатками классического Олимпа…

В начале XX в. с появлением нового вида жестокой карикатуры, позорящей человека уже изнутри, образ изуродованного человека, всецело занявший воображение художника, открыто воплотился в людских образах современного искусства; неопытному зрителю они кажутся ужасными карикатурами – и впрямь, они итог порождения бездонных, безнадежных глубин.

http://www.ec-dejavu.net/c-2/Caricature.html